Окормление узников - важная часть социального служения Церкви. Но что можно сделать и что делается для того, чтобы люди, еще вчера совершавшие преступления, многие из которых были угрозой для общества, пришли к подлинному покаянию? Об этом мы беседуем с протоиереем Константином Кобелевым - настоятелем православного Свято-Покровского храма Бутырской тюрьмы.
- Как заключенные попадают в храм?
- Заключенных приводят по их заявкам, которые исполняются по очереди: на одну службу приводят из этого корпуса, на следующую – из другого. Таким образом, человек, заключенный в Бутырский изолятор, может причаститься один–два–три раза за время следствия, а может и вовсе не успеть попасть в храм до отправки на этап.
- Случается ли, что заключенные идут в храм не из желания помолиться, а просто чтобы развеяться, выйти из камеры, увидеть что-то новое?
- Бывает и так, мы это приветствуем, потому что пути Господни неисповедимы. Когда кто-то пишет заявку на посещение храма – чаще всего, вместе с ним отправляются все соседи по камере (это разрешено правилами изолятора). Очень редко кто-то остаётся…
- А потом они все хотят причаститься?!
- Они попадают в наши руки и мы начинаем работу с каждым. Беседуем с желающими исповедоваться, подходим и к тем, кто к 
исповеди не подошел, говорим: «подумайте, когда еще у вас будет возможность исповедоваться, может быть, вас отвезут на зону, где храма нет» – хотя сегодня в большинстве зон есть храмы. Раньше к нам приводили и мусульман, и иудеев – конечно, они не исповедовались и не причащались. В то время доля причастников среди пришедших составляла 50 %. Сегодня у мусульман и иудеев есть свои мечеть и синагога, поэтому к нам стали водить в основном православных и причащается больше половины пришедших. В большинстве приходских храмов такого не увидишь – разве что в Великий Четверг или на Пасху. Получается, что у нас всегда и Пасха, и Страстная Седмица… Для человека, который попадает в храм первый и не известно, не в последний ли раз в жизни, в этом посещении сосредотачиваются сразу все церковные праздники…
- И многие ли из заключенных в результате по-настоящему воцерковляются?
- Мне трудно судить. Конечно, если человек исповедуется, причащается – значит, у него уже есть какая-то вера. Но что будет на свободе? С некоторыми ребятами я поддерживаю связь. Но бывает, что человек в изоляторе и в храм ходил, и Богу молился – а на свободе его вновь затянула житейская суета. Тут очень важна роль приходов, куда возвращаются бывшие заключенные. К сожалению, нередко случается, что в них недавних узников встречают жестко. Может быть, они привыкли стоять не в положенном месте, креститься не так, как надо – в тюрьме этого никто не замечал. А тут их многократно грубо одергивают, поучают – и они уже воспринимают Церковь как мачеху. Конечно, верующий человек должен идти к Богу, не обращая внимания на людей – но так случается. Поэтому очень важно встретить бывших узников с любовью, вниманием, снисхождением. Интересоваться ими, звонить. У меня были такие случаи: я звоню бывшему заключенному, а у него телефон не отвечает. А на другой день он сам звонит мне и говорит: «батюшка, я вчера выключил телефон, сам сидел в кабаке. Простите, больше так не буду». И священники, и прихожане должны оказывать особую заботу об этих людях, чтобы они опять не скатились в болото. От нас во многом зависит, чтобы они не вошли в число рецидивистов, которых по статистике 70 %.
- У Церкви сегодня есть программа работы с освободившимися из мест заключения?
- Пока созданы только отдельные наметки, планы – налаженной работы по реабилитации освободившихся из заключения нет.
- А что могли бы порекомендовать Вы, учитывая ваш опыт работы с этими людьми?
- Хочется призвать сельские приходы, которые нуждаются в специалистах, строителях, брать на работу бывших заключенных. Не первых попавшихся, а хотя бы тех, которые были здесь у нас алтарниками, чтецами, активно участвовали в церковной жизни – а значит, скорее всего, искренне раскаялись и хотят начать новую, честную жизнь на свободе. Даже такие люди зачастую не знают, куда пойти после освобождения. Если сельский храм даст им кров и пищу – он приобретет искренних, благодарных и активных помощников.
- А как сельский приход может выйти на верующих бывших заключенных?
- Можно обращаться в Синодальный отдел по тюремному служению при Московской Патриархии или написать мне по электронному адресу: kobelev2@mail.ru
- В монастырях среди трудников нередко оказывается значительная доля людей, отбывших срок заключения. И мне приходилось слышать о том, что не всегда они ведут себя должным образом, чуть ли не приносят с собой уголовный стиль общения.
- Я с такими случаями не сталкивался, но это как раз тот случай, когда служители Церкви не смогли оказать должное внимание бывшим узникам. Священники и монахи такого монастыря должны уделять освобожденным из мест заключения особое внимание. Понимать их психологию, знать, чего от них можно ожидать и как найти к ним подход. В Интернете есть соответствующие сайты, где описываются тюремные порядки, и священник, работающий с бывшими заключенными, должен с ними ознакомиться. Где, как ни в монастыре этим заниматься?
- И как же знание «законов» преступного мира помогает в окормлении заблудших душ?
- Важно показать, что воровские «законы», сформировавшиеся в ХХ веке, пусть в искаженной форме, включили в себя многие христианские ценности. Например, ими запрещается употребление нецензурной брани. Когда я узнал об этом, то был изумлен: казалось бы, кому и сквернословить, как не уголовникам. А на самом деле, если кто-то выругается, его могут спросить: «Что ты про мою мать сказал?!» И если человек не прекратит – он будет наказан по уголовным «понятиям». Священник должен объяснить: зачем же мы будем пользоваться такими правилами, не лучше ли обратиться к незамутненному источнику, оригиналу – Евангелию?
- Откуда взялась такая странная связь между Законом Божиим и воровскими «понятиями»?
- Уголовный мир в ХХ столетии столкнулся с плеядой Новомучеников и исповедников Российских, несших свой подвиг в тюрьмах и лагерях. Эти люди оставили свой след. Даже в советское время у уголовных «авторитетов» можно было увидеть татуировки с изображением храмов, куполов. Может быть, это и не знак веры – но признак доброго отношения к Церкви.
- А как относятся к Церкви сотрудники тюрьмы?
- За 20 лет служения Бутырского храма стало заметно его влияние на работников изолятора. Мне приходится встречаться с ветеранами – бывшими сотрудниками Бутырки, находящимися теперь на пенсии. Они с теплотой вспоминают о. Глеба. Многие из этих людей воцерковились, ходят в храмы, другие просто благожелательно относятся к Церкви. В этой среде я встречаю даже больше доброго отношения, нежели среди обычных нецерковных людей. На наших глазах изменилось и отношение сотрудников к заключенным. Когда мы только пришли сюда, сотрудники говорили: «знаем мы их, все они себя оправдывают, а посмотрите на уголовные дела!» Они не верили, что могут быть ошибочные приговоры. А сейчас уже сами сотрудники рассказывают о случаях незаконного осуждения, они уже не смотрят на каждого заключенного как на врага. Произошло умягчение нравов – в том числе, и благодаря влиянию храма. Атмосфера в камерах стала иной. Первое время обстановка была довольно мрачной, иконки встречались только кое-где, мы видели испытующие взгляды: что это, какая-то акция, или люди из Церкви пришли навсегда?
- Как сегодня в изоляторе можно продемонстрировать постоянство?
- Мало того, что их водят на службы – у нас же еще есть колокольня. В храм приводят от 2 до 50 человек, а звон колоколов слышат все. Он сообщает, что мы постоянно здесь, не отступаем от своего служения. Даже когда в храме шел ремонт, службы совершали в одном из помещений. Такое постоянство воздействует на людей. В большинстве камер оборудованы домашние иконостасы из небольших иконок – крупные в тюрьме не разрешается иметь, потому что за ними можно что-то спрятать.
- Как тюремное начальство относится к воцерковлению своих подопечных?
- Чаще всего, начальники (они нередко меняются) понимают значение храма. Помимо прочего, это хороший антистрессовый фактор. Например, в Бутырской тюрьме есть психиатрический корпус, из которого практически не выводят в храм. Когда там участились самоубийства, начальник стал настаивать, что надо принять меры именно по церковной линии. И, по благословению владыки, мы открыли там домовый храм. Обстановка изменилась – волну самоубийств удалось сбить.
-
Сколько священников сегодня посещает Бутырскую тюрьму?
- Поочередно служат двенадцать батюшек, службы совершаются три раза в неделю
- Есть ли помощники из мирян?
- Служение мирян в местах заключения имеет очень большое значение. Священник совершает богослужение, исповедует – и на какую-то еще индивидуальную работу с заключенными у него почти не остается времени. А миряне подходят к каждому. В храме подсказывают, где что находится и что надо делать, раздают крестики не имеющим их, отвечают на простые вопросы, подсказывают подойти к исповеди. Ведь многие из заключенных на воле всего один-два раза заходили в храм поставить свечку, а может быть, и этого не делали. Свечи у нас, естественно, бесплатные, записки тоже – ведь заключенным запрещено иметь деньги. Мы бесплатно раздаем книги, иконы, крестики. У нас есть певчие, алтарники, люди, убирающиеся в храме. А вот звонари в Бутырском храме традиционно из заключенных. Перед освобождением они готовят себе замену. Первых тюремных звонарей обучали мастера звона из Храма Христа Спасителя и церкви Илии Обыденного.
- Кто из заключенных может трудиться в храме?
- Да, удивительно, но находятся заключенные, которые проводят в храме большую часть времени, выполняя там необходимые работы. Их прикрепляет к храму тюремное начальство. Эти люди состоят в отряде хозяйственного обслуживания – то есть, после вынесения приговора подали прошение, чтобы их оставили отбывать наказание и работать в тюрьме, а не отправили на зону. Благодаря им храм открыт не только во время службы, но и каждый день. Туда заходят и сотрудники изолятора, и другие заключенные из хоз.отряда, имеющие возможность свободно перемещаться по территории.
- Как люди «с воли» приходят к тому, чтобы взять на себя помощь в тюремном храме?
- Кто-то сам прошел через заключение, кто-то помогает своему духовному отцу. Я сам, когда пришел к Богу и крестился в возрасте 23 лет, много думал о словах Спасителя: «В темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25, 36). Меня беспокоила мысль: как исполнить эти слова?
Беседовала Алина Сергейчук