- Иконопись – искусство, помогающее людям открыть для себя окно в Горний мир. Но всякая ли икона может служить этой высокой цели?
- Икона – это окно в мир иной и важно, чтобы иконописец сам был не чужд Горнего мира – чтобы он молился, и молитва его была по-настоящему обращена к Богу. Тогда, общаясь с Небесным миром, он сможет передавать его в своих образах. Икона сухая, равнодушная, а может быть – и с неким негативным настроем в цвете, рисунке, едва ли поможет молитве. Она, быть может, даже украсит стены храма или дома, но не сможет послужить общению с Горним миром. А если икона не служит этой цели – то, конечно, данный опыт работы иконописца печален и важно, чтобы ситуация в его духовной жизни, породившая этот опыт, изменилась.
- Как Вы полагаете, современная иконопись находится в состоянии развития или застоя?
- Сейчас мы видим очень разные иконы. И в России, и в мире есть достойные современные произведения, которые навсегда заняли свое место в истории православного искусства. Без этих работ уже нельзя представить себе новейшую страницу его истории.
- О каких произведениях Вы говорите?
- Работы монахини Иулиании (Соколовой), многих ее учеников, написанные еще в 70 – 80-е гг. ХХ в. Безусловно, целый ряд работ о. Зинона (Теодора) – главным образом, это его ранние произведения – подлинное явление в современном иконописном искусстве. Но и сейчас, в начале XXI века, создаются интересные труды. Оптина Пустынь – важный центр иконописания. Очень интересные иконы и стенопись выходят из-под кисти многих московских иконописцев, иконописцев мастерских Троице-Сергиевой Лавры, Ново-Тихвинского женского монастыря г. Екатеринбург. На очень хороший уровень выходит немало епархиальных мастерских – например, иконописная мастерская в Йошкар-Оле. Следует упомянуть и о Свято-Елисаветинском женском монастыре под Минском: это – значимый центр стенописи и иконописания и едва ли не лучший центр мозаики, которая там создается с соблюдением древней технологии: смальта кладется в раствор. Этот опыт очень интересен и технологически, и по своему высокому художественному уровню. К сожалению, работы современных иконописцев издаются не часто. Но недавно вышедший в издательстве «Камерань» альбом по монументальному искусству показывает нам весьма интересные ансамбли (хотя некоторые из них не бесспорны). Круг Лавданского, Вронского, Соколова создает росписи и иконы, которые можно назвать явлением в православном искусстве. Из наших преподавателей в последнем альбоме представлены работы Солдатова, Алешина, Зданович. В прошлом издании этой же серии представлены труды целого ряда других иконописцев нашей школы, сегодня уже являющиеся предметом подражания.
- Каждому времени был присущ свой стиль иконописания, сегодня же мы видим возрождение самых разных стилей и школ. Как Вы охарактеризуете это явление?
- То, что иконы сегодня пишутся в самых разных стилях и направлениях, можно назвать знамением времени. Искусство в целом сегодня очень разнородно и разнонаправлено. Возрождается реалистическая живопись – часто весьма достойная. Традиционная икона не менее разнообразна: и более размашистая, живописная, и скорее графичная, ориентированная, например, на македонское время, IX век, и письмо, тяготеющее к воспоминанию о раннехристианском, даже античном, искусстве. Но, конечно же, больше мы увидим образов, ориентированных на средневизантийскую икону – XI–XII вв. Не меньше икон создается в и ключе XV–XVI столетий. К примеру, на Украине сегодня пишут или в живописном стиле, ориентированном на позднеукраинские работы, или в Московском. Украинская же икона XIV, XV, XVI вв. пока почти не получает распространения. Многие художники – особенно, пришедшие из светского искусства, создают произведения в стиле XVII в. и эти образы, чаще всего, стенные, у них нередко действительно приближаются к иконописи того времени. Хотя часто за многодельностью и декоративностью несколько уходит глубина, которая в XVII столетии еще была. К созданию живописной иконы подход также может быть несколько формальным. Если художники конца ХIХ в. были действительно глубоко православными людьми, которые даже в сложное послереволюционное время стойко сохраняли веру, то в современных живописных образах далеко не всегда чувствуется глубина веры.
- Какой должна быть православная икона?
- Хотелось бы, чтобы она по-настоящему возвышала, помогала молиться. Если икона живописная – чтобы она, хотя бы, помогала придти в храм, задуматься о вечном… Чтобы она была чужда суеты мира сего, не несла в себе материальной отяжеленности, была возвышенной. Тем более это касается иконы средневековой: она должна быть действительно певучей, пасхально радостной, и, в то же время, по-настоящему аскетичной, строго-целомудренной. Не во всем православном искусстве мы это видим, есть работы, которые огорчают. В одном из храмов достаточно быстро написали иконостас, и, когда мы приехали, настоятель, видя, что образа выполнены, мягко говоря, не на высоком уровне, сказал: «может быть, намолим…» Но надеяться на то, что молитвой будет восполнена не просто немощь, а очень слабый уровень и неинтересный настрой работ, не стоит. Заказчики, безусловно, должны следить за ходом работы и стараться, чтобы исполнители были действительно религиозными людьми и смотрели на свое творчество как на служение Церкви, чтобы образы были, по крайней мере, выполнены искренне. Вера, молитва иконописца покроет и некоторые недостатки технологии. Господь силен восполнить «немощное человеческое» и тогда иконописец вообще поднимается над тем, что может сделать человек.
- Какой стиль обычно лучше удается современным иконописцам?
- Здесь очень многое зависит от самого человека. Если говорить о светских художниках, пришедших в иконопись, то далеко не все они могут проникнуть в глубину древнего православного искусства. Древняя икона у них может быть упрощенной, отяжеляться опытом оформительского искусства, становиться материальнее, тяжелее по настрою. Неслучайно многие художники, пришедшие из светского искусства, пишут или живописную икону, или икону XVII в., которая за многодельностью и декоративностью может скрыть некоторый недостаток глубины образа, который до конца не прочувствован. Ведь нужно и в молитве утвердиться: человек, начинающий жить в Церкви, молится время от времени, а у подвижника молитва непрестанная. Иконописец может жить молитвенным настроем, а может молиться лишь иногда – и это чувствуется в иконе. Важно, чтобы православное искусство было действительно близко художнику, чтобы икона его трогала. Если у иконописца будет живое отношение к иконе – она затронет и молящегося.
- Но всегда ли икона в древнем стиле трогает душу?
- Древнерусская икона может не трогать, если она выполнена формально и сухо, непрочувствованно и неинтересно. Если иконописец не чувствует икону – то пока не стоит и браться за ее написание. Безусловно, древняя икона в силу своего языка, особенностей, гораздо лучше передает молитвенный настрой. Человеку, постоянно ходящему в храм, она помогает молиться. Интересен пример о. Сергия Булгакова. Будучи еще далеким по мировоззрению от Церкви, он оказался перед «Сикстинской Мадонной» Рафаэля, и она поразила его, произвела громадное впечатление, ставшее одним из толчков к возвращению в Православие. Да, такие произведения могут возвысить, помочь уйти от суетности мира сего, обратиться к храму. Но когда он уже был священником и находился в эмиграции, «Сикстинская Мадонна» не произвела на о. Сергия никакого впечатления – эмоционально она уже была для него «серым пятном», ничего ему не говорящим. И действительно, человеку, постоянно живущему в Церкви, живописная икона мало что скажет.
- Вероятно, внутренний мир человека, предпочитающего живописную икону, отличается от того, кто больше ценит древнее письмо.
- Более того, всякое искусство формирует мировосприятие. В ХIХ в. под влиянием живописных образов у народа сформировалось убеждение, что мир Горний мало чем отличается от дольнего, что в человеке мало что изменится по ту сторону земного бытия – может быть, будут отсутствовать лишь какие-то ненужные там внутренние органы. Но на Небесах все совсем иное, тот мир – преображенный, его отличие от земного – качественное, и древняя икона помогает нам почувствовать это. Так или иначе, православное искусство, и живописное, и древнее, способно помочь человеку придти к Богу, но у каждого своя мера воздействия.
- Говорят, в начале ХХ века в палехских мастерских художники писали чуть ли не по сто икон в день – можно себе представить, какого качества были эти образы. Это характеризует состояние иконописи в те годы?
- И в ХVIII, и в ХIХ веках традиционное иконописное искусство сохранялось – не в столице, а в провинциальных мастерских. Безусловно, оно изменялось, становилось более декоративным, цвет делался менее звонким, пасхальным, радостным – но традиция продолжала существовать. Конечно, часто, пытаясь быть востребованным, иконописцы спускались до уровня ремесленников, и образы могли быть написаны очень быстро, несколько примитивно. Но и скорописные иконы, т.н. «краснушки», часто трогают душу искренней настроенностью на молитву. Традиционное искусство послужило базой для открытия древней иконописи. Палешане и другие иконописцы стали первыми реставраторами, открывавшими древнюю икону. Они скорректировали свой опыт и к началу ХХ в. некоторые из них писали образа, которые многие современные специалисты не могут отличить от древних. У целого ряда иконописцев был чрезвычайно высокий уровень письма.
- Пережил ли опыт иконописцев предреволюционного времени годы гонений, или он был безвозвратно утерян?
- Опыт реставрации, возобновления древней иконы, полученный в конце ХIХ столетия, оказался неоценимо важным для нашего времени, когда, уже во 2-й половине ХХ в., сохраненная некоторыми из иконописцев традиция была восстановлена. Звеном, связующим нас с древней русской традицией, можно назвать монахиню Иулианию (Соколову). Это сохранение традиции и, в то же время, изучение древней иконы, корректировка опыта, знаний очень важно для современных иконописцев.
- Сегодня прославляется немало новых святых. Как Вы полагаете: их лики надо писать с портретным сходством?
- Да, это важный вопрос. В XV–XVI вв. иконописец чаще всего не знал святого в лицо и, насколько иконописный подлинник сохранял его черты (а он их сохранял), настолько изограф их и передавал. В отношении святых нового времени задача многократно усложнилась. Мы знаем фотографии и портреты многих из них. И, если святой на иконе будет неузнаваем, то для молящегося связь с первообразом будет ущербной – человеку будет трудно обратиться к первообразу через этот образ. Это – сверхпроблема для современных иконописцев: надо создать образ узнаваемый и, в то же время, в традиции. Мы знаем, что не во всяком портрете, даже не на любой фотографии человек похож на себя. Тем более – на иконе. И далеко не всегда иконописец справляется со своей задачей. Надо найти характерное в лике, усмотреть какие-то индивидуальные особенности, не увлекаясь при этом портретностью и живоподобностью – иначе образ будет не столь глубок, несколько наивен.
- В наши дни появляются новые изводы икон Господа, Богоматери, но часто они не отвечают правилам Церкви. А может ли сегодня появиться новый образ, действительно соответствующий Православию?
- Есть чудеса, признанные как благодатные Православной Церковью – к примеру, явление Пресвятой Богородицы на полях сражений Второй Мировой войны, их образы сейчас вырабатываются, для них ищется адекватное выражение. Но мы видим и попытки создания новых образов из самых разных соображений: например, художник хочет быть оригинальным, создать что-то новое… Но это производит не лучшее впечатление... Нередко создают иконы по рассказам о недавних «чудесных видениях» – но Церковь к таким случаям относится крайне осторожно. Иконы явлений Пречистой прп. Сергию и прп. Серафиму были написаны через много лет по кончине этих угодников Божиих, уже после признания их святыми. Создают новые иконы, с броскими, привлекающими внимание, названиями, как, например, «Воскрешающая Русь»… Но эта икона производит странное впечатление. Образ богословски не продуман. В нижней части иконы мы не видим «воскресающей Руси»: там нет ни возрождения, ни современной Святой Руси: подвижников благочестия, восстановления храмов… Когда изображается пустой город – это мало напоминает «воскресение». Или образ Богородицы в воинских одеждах… Да, мы обращаемся к Пречистой Деве: «Взбранной Воеводе», но изображать Ее в воинском – более, чем странно. Она – смиренная Раба Господня, и побеждала Она этим смирением, а не силой оружия. Смирением, скромностью, послушанием Воле Божией. Есть образы совсем уж неприемлемые: в одном из храмов появилась икона Пресвятой Богородицы в архиерейских одеждах. Вроде бы, возвышение образа Пречистой – Честнейшей Херувим… Но в Православной Церкви не стоит даже вопроса о женском священстве – не говоря уж об архиерействе. И Богоматерь, конечно, не может изображаться в архиерейских облачениях – это противоречит всему строю Церкви. К изданию новых образов надо относиться чрезвычайно аккуратно. Это дело богословов, дело всей Церкви. Лишь образы, целиком и полностью соответствующие учению Церкви, ее мировосприятию, могут иметь место.
Беседовала Алина Сергейчук, 2012 г.