Православный храм – это образ не только рая, но и идеального мира, задуманного Создателем. Земли, которая существовала бы, не впади в грех праотцы Адам и Ева. Поэтому и в церковной росписи, и в резьбе иконостасов, и в каменном декоре храмов мы видим великолепные орнаменты из диковинных цветов, пышных растений, а то и райских птиц и даже животных.
«Три очерка о русской иконе» князя Евгения Трубецкого, написанные им в 1916-1917 годах давно стали классикой православного искусствоведения и философии иконописи. Но в наши дни они читаются по-особому. Кажется, что многие строки написаны сегодня – а другие удивляют добротой и неиспорченностью, которые были присущи человеку, еще не пережившему жестокостей ХХ века и не вступившему в ХХI столетие. Свое «Умозрение в красках» автор начинает с вопроса о смысле жизни. А точнее – с доверительного рассказа о том, как возмутил его душу просмотр документального фильма о жизни водяного жука, пожиравшего других обитателей морского дна. Трубецкой говорит о нравственном отвращении, возникающем при мысли о том, что жизнь человечества, «вопреки призванию», превращается в борьбу народов между собой и в уничтожение слабого сильным. Где же выход, где смысл жизни? – Исход из тупика мирового зла автор видит в Христианстве, а выражение его – в русской православной иконе, которая родилась как раз в те суровые годы, когда Русь терзали татаро-монгольские орды, и когда наша страна освобождалась от их ига.
Расцвет церковного искусства Древней Руси приходится на XV век – время после Куликовской битве. Е. Трубецкой отмечает, что еще в XII столетии русское церковное искусство многое заимствовало у греков – словно наши предки не смели поверить самим себе, утвердиться на собственном духовно-эстетическом чувстве, создать собственную традицию. Русь находилась под татаро-монгольским игом, и национальный дух ее народа был подавлен. Преподобный Сергий вдохнул новую жизнь в наш народ. Люди увидели, что и у нас есть угодники Божии, святость, чудо. Вдохновленный благословением преподобного, разбил врага на Куликовом поле благоверный князь Димитрий Донской. Россия словно воскресла после лет национального унижения, обрела уверенность и силу. Крест, распятие, воскресение – эта закономерность духовного пути дана Христом Своим ученикам. Этот путь проходят и отдельные люди, и целые страны. В ХV веке Русь воскресла, обрела независимость (сегодня сказали бы – суверенитет). Выражением этого стала «Троица» прп. Андрея Рублева и другие созданные им иконы и росписи. Троицкий собор Лавры, возведенный над мощами преподобного Сергия по почину его духовного чада – преподобного Никона Радонежского. Высокий тябловый иконостас. Этим наследием церковное искусство питается и сегодня. И сегодня мы верим, что после лет испытаний Россия станет крепче не только в земном, государственном плане, но и духом.
В Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры
Князь Трубецкой описывает вышитое изображение преподобного Сергия, на котором лик святого несет печать великой скорби о страждущем народе. Это покров на раку с мощами святого, подаренный Лавре великим князем Василием Димитриевичем, сыном Димитрия Донского. Вероятно, он был создан одной из современниц угодника Божия, может быть, видевшей его лично. Облик преподобного Сергия исполнен скорби того времени, когда слова молитвы: «Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычице» были не выражением благочестиво внушаемого себе смирения, а живым народным чувством. У православной Руси, терзаемой и с Востока, и с Запада, действительно была единственная надежда – на Господа, Богоматерь, святых. И в то же время фигура святого исполнена духовной силы, ибо надежда на Бога не посрамляет.
Е. Трубецкой пишет о двух чертах русской иконы, которые поверхностному взору могут показаться противоположными друг другу. О ее аскетизме и жизнерадостной красочности. До начала ХХ века древняя икона православной Руси казалась людям темной, суровой, непонятной. Старинные образы были скрыты под слоем вековой копоти и виделись черными досками. А потом произошло «открытие» иконы: реставраторы научились снимать слои спекшейся с копотью олифы и с изумлением увидели яркие, нежные, солнечные краски! В этом сочетании читается мысль о том, что из муки терпения скорбей, из аскезы рождается радость воскресения, вечной блаженной жизни со Христом, раскрыть которую в себе христианин призван еще во время своей земной жизни.
Иконостас Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры
В церковном искусстве все едино: храм, его стенопись, иконостас, иконы. Князь Трубецкой пишет об архитектурности православной иконы. Образы в иконостасе нередко принимают такую форму, чтобы наилучшим образом соответствовать единому целому. Фигуры святых становятся удлиненными, изгибаются параллельно церковным сводам. При этом древние образы святых монументальны, позы их неподвижны. Это выражает мысль о христианах как о «живых камнях» Небесного Иерусалима, Царствия Божия. О единстве Церкви, каждый из членов которой незримо связан с остальными, подчинен общему Замыслу Божию о человечестве, включен в тайну соборного единства народа и шире – Церкви, объединяющей христиан всех столетий.
Сочетание аскезы и духовной радости присуще не только отдельной иконе, но и храму в целом, и православному иконостасу. Именно поэтому древнерусские церкви так богато изукрашены: и золоченой резьбой, и яркими изразцами, и красочной стенописью. Маковки их куполов горят золотом и устремляются ввысь – к небесам, и также устремляются каменные кокошники под кровлями, и навершия иконостасов... Православный храм весь устремлен к Небу, к Богу. Но устремленность эта не трагическая; это не безнадежный порыв к недостижимому потерянному Раю, как в европейской готике. Русский храм пламенеет теплой молитвой к Ведомому Богу, Небесному Отцу, ведущему к Себе земных чад известными ему, пусть и тернистыми, путями.
И сегодня, входя под своды православных храмов, древних и вновь возведенных, будем вспоминать светлую мысль князя Евгения Трубецкого о храме как о микрокосме, призванном преобразовать мир, явив ему альтернативу животной жестокости и конкуренции – в молитве ко Господу, в любви и готовности служить Творцу. Это изменение должно произойти не путем внешнего переустройства мира, а путем метанойи, изменения, происходящего в человеческом сердце, когда из греховного оно становится святым, из злого – добрым. Таковы были и сердца святых воинов – благоверных князей Димитрия Донского, Александра Невского, и сердца преподобных иноков, и праведных жен... Зачинаясь в человеке, новый порядок отношений – с добром и любовью – распространяется на всю тварь, даже на животных, возвращая их к райскому состоянию, когда лев и ягненок могли гулять рядом. Выражением этого являются и идеализированные изображения львов на иконе святого пророка Даниила, которую описывает Е. Трубецкой, и – добавим – образ преподобного Сергия Радонежского, кормящего хлебом медведя, и резные золоченые львы в основании архиерейского трона... В этом – задание от Бога всем нам: изменить свое сердце, чтобы изменился мир, ведь скорби, войны, болезни есть следствие человеческого греха.
Алина Сергейчук