Мы привыкли, что распятие в храме представляет собой либо расположенный отдельно крест, либо крест-голгофа, которому предстоят Богоматерь и Иоанн Богослов. Между тем, история церковного искусства знает случаи, когда крест становился сложнейшей символической и пластической композицией.
В знаменитой книге Петра Паламарчука «Сорок сороков», сохранившей сведения о существовавших до революции московских храмах, упоминается о том, что в соборе Сретенского монастыря «С 1755 г. находилась уникальная многофигурная композиция «Распятие» мастера Г. С. Шумаева («Шумаевский крест»), выполнявшаяся им в течение нескольких десятков лет. Это насыщенное библейскими и новозаветными персонажами фольклорное по своему характеру произведение изготовлено из резного раскрашенного дерева с применением цветного стекла, олова и разноцветной фольги». Крест был заключен в огромный киот. Вокруг распятия располагались миниатюры на сюжеты из Евангелия, Деяний апостолов и Апокалипсиса: люди, дома, деревья... Композиция соединяла в себе несколько планов: исторический (события Священной истории), духовный (рай, ад, мытарства) и пророческий (Апокалипсис). Так, на ней можно было видеть и изображение стен земного Иерусалима, расположенных позади Голгофы, и символический образ Небесного Иерусалима. Высота киота составляла 8 метров, ширина – более 4 метров, глубина – 1,1 метра. Резьба по дереву соседствовала с оловянным литьем; объемные резные изображения были расписаны по левкасу довольно яркими темперными красками, оловянные – расписаны или позолочены. Помимо этого крест украшали достаточно нетипичные для храмового искусства материалы: зеркала (из них были изготовлены фоны некоторых миниатюр), стекло, стразы. Степень подробности деталей была удивительна: например, в изображении Иерусалима был до тонкости проработан каждый домик. Отметим, что изображение это напоминало не столько Святой град, сколько средневековую Москву с ее храмами, теремами и башнями.
Сложнейшая композиция включала в себя целые архитектурные сооружения: храмы-монастыри со множеством куполов, крестов и башенок. В частности, изображение Преображения Господня было заключено под своды некоего величественного собора – видимо, посвященного этому событию. В этом прочитывается мысль о том, что события Священной истории воплощаются и продолжаются в жизни Церкви, ее богослужении и храмоздательстве.
Загадка истории
Происхождение креста на первый взгляд кажется очевидным: как и следует из названия, его изготовил некий Шумаев. Этой вер
Центральная часть композиции
сии придерживается первый исследователь креста, работавший в начале ХХ века, Николай Николаевич Соболев. Он писал, что создание уникального креста стало делом жизни купца, литейщика-профессионала и резчика-любителя Григория Семеновича Шумаева. На протяжении многих лет он изготавливал многосложный ансамбль, в который вошло 265 миниатюрных композиций, объединившие тысячи фигур и декоративных элементов.
Данная историческая версия вызвала сомнение у современного исследователя Светланы Яворской. Она резонно предположила, что и масштаб замысла, и объем работы слишком велики для увлеченного одиночки. И выдвинула смелую идею, соотнеся Шумаевский крест с... новым Иерусалимом – творением Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича Тишайшего.
Новый Иерусалим – это «пространственная икона», запечатленный в архитектуре и ландшафте символ Святой земли и выше – Горнего Иерусалима, Небесного Царствия. Шумаевский крест заключает в себе фактически те же смыслы: мы видим Распятие Христово, как центр мира: вокруг него располагаются и иконы двунадесятых праздников, образы святых, наконец, изображение Небесного града и его отражения – града земного.
В пользу версии С. Яворской свидетельствует и уникальное совпадение форм распятия на семиконечном кресте, являющегося центральной фигурой Шумаевского ансамбля, с распятием, которое установил на символической голгофе в соборе Нового Иерусалима патриарх Никон.
Отметим, что на истинность данной версии косвенно указывают некоторые исторические обстоятельства: известно, что еще до того, как создание креста было завершено Шумаевым, к нему был проявлен интерес на государственном уровне. Уже цитированный нами П. Паламарчук сообщает, что: «Еще в процессе создания крест этот вызвал такой интерес и толки, что в 1754 г. в заседании Сената «господин генерал-прокурор и кавалер Иван Иванович Бахметев» довел о нем до сведения сенаторов, и в результате была избрана комиссия для «особливого смотрения» и определения места для установки креста». Едва ли столь большое внимание уделили бы замыслу мастера-одиночки.
Если принять эту историческую догадку, получается, что крест практически на сто лет древнее, нежели принято предполагать: создание его было начато не в XVIII, а в XVII столетии. И Шумаев – не автор креста, а лишь последовательный и упорный продолжатель идеи, появившейся еще до него. (Отметим, что в 1754 году, когда изготовление композиции близилось к завершению, Шумаеву было уже более 90 лет).
С. Яворская высказывает мысль, что распятие, являющееся смысловым центром Шумаевского креста, настолько точно повторяет распятие с голгофы собора Новоиерусалимского монастыря, что для его создания автор должен был иметь возможность непосредственно работать с Новоиерусалимским распятием. А значит – Шумаевское распятие должно было быть создано еще до установки Новоиерусалимского – то есть до 1761 года.
В таком случае масштаб произведения оказывается грандиозным еще и с исторической точки зрения: Шумаевский крест как бы соединяет допетровскую Русь и Российскую империю. Представим себе: Петр I «поднимает Россию на дыбы», насильственно меняет самый образ русской жизни, даже храмы начинают строиться и благоукрашаться по европейским образцам... А некто благоговейно хранит созданный по благословению давно отошедшего в иной мир патриарха Никона крест и замысел его скульптурного обрамления, начинает воплощение этого замысла, передает его новому поколению – и, наконец, Г.С. Шумаев доводит работу до завершения.
С. Яворская предполагает, что все миниатюры, входящие в композицию, должны были быть вырезаны из дерева и Шумаев стал отливать их из олова лишь потому, что технология эта была ему доступна, за неимением возможности воплотить замысел иным образом.
Интересен тот факт, что уже при передаче креста в Сретенский монастырь в 1754 году Г.С. Шумаев ходатайствовал о реставрации пострадавших от времени частей резных миниатюр и заявлял о необходимости привлечь к этому делу нескольких квалифицированных резчиков. Этот факт свидетельствует о том, что крест долгое время хранился невостребованным – вероятно, еще до того, как Григорий Семенович взялся за его доработку.
Художественные и символические параллели
Общий вид киота с Шумаевским крестом
Шумаевский крест – уникальный предмет церковного убранства: он один несет в себе множество смыслов. Отметим, что Г.С. Шумаев в переписке именовал его «иконостасом». И действительно, по богословской наполненности его можно сравнить с иконостасом или программой росписи целого храма. С той лишь разницей, что в иконописи изображение плоскостное, а в композиции Шумаевского креста большая часть фигур объемные.
Насколько художественное решение Шумаевского креста традиционно для православного церковного искусства? Были ли у него аналоги сопоставимого масштаба? – Нам таковых неизвестно. И все же, можно найти некие прототипы, существование которых сделало возможным само возникновение данного явления.
Начнем с формы. Известно, что объемная скульптура не типична для убранства русского православного храма. Правда, в XVIII столетии – в эпоху барокко и, позднее, в период классицизма, иконостасы русских храмов стали украшаться скульптурой, как правило – позолоченной. В композиции же Шумаевского креста мы видим деревянные резные фигуры, расписанные по левкасу. В данной технике создавалась деревянная храмовая скульптура русского севера. Резные объемные фигуры «Спаса Полуночного» – Христа в темнице, святителя Николая и мц. Параскевы Пятницы были широко распространены в северных губерниях Российской империи. И хотя в некоторые годы Священный Синод прилагал усилия, чтобы уничтожить эту традицию, она дожила до наших дней.
Ближайший аналог композиции с крестом в центре, включающей в себя множество священных сюжетов, можно найти в старообрядческом медном и латунном литье. При всем внешнем несходстве грандиозной объемной композиции и маленьких литых низкорельефных образков, нельзя не отметить, что идея их схожа. В XVII–XX веках старообрядческие литейни выпускали множество икон, причем использовали матрицы, так что производство было серийным. Одним из наиболее распространенных вариантов являлся восьмиконечный крест с распятием, который обрамляли иконы двунадесятых праздников и избранных святых. Иногда эти образки были соединены вместе, нередко их помещали в общий киот.
Наконец, обратим внимание на духовное содержание. Крест, несущий в себе идею Церкви в ее святости и соборности – не такова ли идея крестов-мощевиков, заключающих в себе множество святынь? Один из наиболее древних и известных – крест прп. Евфросинии Полоцкой, созданный по замыслу княжны-игумении еще в XII веке. Он заключил в себе множество реликвий: не только часть древа Креста Господня, но и частицы мощей святых. На кресте изображены миниатюрные иконы Богоматери, Иоанна Предтечи, архангелов, апостолов-евангелистов, других избранных святых. В этом прочитывается идея древа Церкви: от корня, Крестной Жертвы Спасителя и Его Воскресения, произрастают ветви – святые угодники Божии.
Подобную духовную символику несет в себе и творение патриарха Никона – Кийский крест. Отметим, что он также имеет семь концов. И в то время, как Шумаевский крест выражает Священную историю зримо – через миниатюры, Кийский заключает ее в себе духовно – через реликвии со Святой Земли и мощи святых. К тому же, Кийский крест украшен миниатюрными образами двунадесятых праздников.
Таким образом, Шумаевский крест – не столько произведение эпохи барокко с его прозападными веяниями, сколько произрастание русской православной традиции, хотя и несколько необычное. Это – памятник смелости и свободы духовного творчества церковных мастеров прежних эпох.
В наши дни крест находится в запасниках Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А.В. Щусева, куда он был помещен в прошлом столетии. Многие детали композиции за период, последовавший изъятию святыни из храма, оказались утеряны. Современные верующие могли видеть лишь отдельные части грандиозного ансамбля. В 1999 году во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства прошла выставка, на которой экспонировалась центральная часть композиции: распятие с предстоящими на фоне стен Иерусалима. В 2004 году на выставке «Земля – Небо. Вавилонская башня» в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина были представлены два боковых створа ансамбля, в которые, в частности, вошли композиции «Рождество Христово», «Крещение Господне», «Авраам перед Пресвятой Троицей». Полное восстановление композиции Шумаевского креста – серьезная работа, которая потребует немалого профессионализма и времени. И кто знает, может быть, мы еще увидим эту святыню в одном из храмов...
Елена Вишковская