В конце лета в нашей редакции раздался звонок. «Вы рассказываете о строительстве соборов с большим бюджетом, а вот о том, как возвести церковь в глубинке, где прихожан раз, два и обчелся, материалов почти нет» – резонно заметил голос на другом конце провода. «В самом деле…» – подумали мы. И – корреспондент отправился в Костромскую область, где среди лесов затерялось небольшое село Рубцово с храмом Успения Пресвятой Богородицы
Настоятель храма, отец Алексий Вавилкин, радушно принял столичного журналиста и поселил его в доме… на территории кладбища, со всех сторон обступающего храм. В окно виднелась скромная церковь, над головой по временам звонили колокола: здание совмещает функции гостиницы, колокольни, трапезной и библиотеки; из соседней комнаты доносился умиротворяющий звук сушилки и аромат грибов, во множестве собираемых в ближайшем лесу. Храм Успения Пресвятой Богородицы буквально восстал из пепла. Пять лет назад он сгорел, и отцу Алексию, в то время совсем недавно назначенному на приход, пришлось возрождать святыню.
Сегодня гостей и жителей села встречает деревянное церковное здание с тябловым иконостасом и великолепной акустикой, уже упомянутая нами колокольня со звоном от известного уральского литейщика, радушная часовенка – здесь можно поставить свечи в любое время, даже когда храм закрыт, а также детская площадка, сделанная руками местных умельцев
Успенский храм
– Батюшка, Вы – коренной москвич. Почему решили стать сельским пастырем?
– Я пришел к вере после окончания школы, трудился при храмах – был алтарником, псаломщиком. В какойто момент занялся православным книгоиздательством – еще нелегальным, при советской власти, распространял книги по храмам. Потом началась перестройка. Появилась возможность печатать литературу в типографиях. Официально издать книгу, которая бы служила спасению души, ясно излагала православную веру, было сложно: в то время церковное издательство еще продолжало строго контролироваться органами государственной безопасности. Приобрести книги в храмах было почти невозможно – в основном, там продавались крестики и иконки. Как только появилась некая возможность свободного книгопечатания, приснопамятный митрополит Иоанн (Снычев) принял решение переиздать в России «Закон Божий», написанный протоиереем Серафимом Слободским и издававшийся до этого в Зарубежной Церкви. Так сложилось, что послужить этому делу было поручено мне. Книга вышла и стала «источником воды живой» в атеистической пустыне для многих тысяч людей. Затем я женился, стал диаконом, потом священником. Изначально не хотел жить в Москве, поэтому начинал служение во Владимирской епархии, в городе ГусьХрустальный, затем служил в Костромской, в селе Завражье на Волге. Потом был переведен в Рубцово.
– Батюшка, при возведении Успенского храма у вас были благотворители, помогавшие строительству? Из чего формировался бюджет стройки?
– Серьезных спонсоров не было. Около шестисот тысяч на протяжении года пожертвовали московские предприниматели – выходцы из районного центра, еще примерно миллион – крупная всероссийская компания, но эти средства поступали суммами по стодвести тысяч. Остальные пожертвования были совсем невелики, они приходили от местных жителей и от прихожан одного из московских храмов, с которым у нас сложились добрые отношения: они приезжали в гости еще на прошлый приход, где я служил.
– Как рождался проект храма?
– Мы обратились на одно известное архитектурностроительное предприятие, возводящее храмы – в том числе, и бюджетные. К нам очень внимательно отнеслись, руководитель вник в нашу ситуацию и предложил вариант: мы подготавливаем фундамент, а они – за три миллиона строят на нем храм из газобетонных блоков с каменными сводами. Проект здания предприятие бралось разработать бесплатно. К сожалению, три миллиона надо было предоставить единовременно – а такой возможностью мы не обладали: за все время строительства у нас на руках или на счету не было даже миллиона. Рассматривали и другие варианты – но все они оказывались неосуществимыми ввиду отсутствия средств даже на материалы. Тогда я отдал под храм сруб дома, который начал строить для своей семьи еще на старом приходе, и на основе этого сруба мы сделали церковное здание. Пристроили алтарь, котельную, шатровый свод. В расчете силовых конструкций нам помог архитектор из г. Орла. Установили барабан – настоящий, с окнами и вентиляцией.
– Акустика получилась замечательная: все, что говорится в алтаре, слышно в самом дальнем углу храма, все слова ясно различимы.
– Да. В этом преимущество деревянного храма: в нем не возникает сильное эхо. Во многих каменных церквях за счет отражения звука исчезает четкость: звук распространяется хорошо, но изза эха бывает трудно различить слова пения и чтения, приходится ставить акустическое оборудование.
– Расскажите о внутреннем убранстве храма.
– Иконостас выполнен в технике широкоформатной печати, образа обрамлены багетами. Создавшая его фирма иногда публикует информацию о себе в ваших журналах. Алтарная преграда обошлась всего в 60 тысяч рублей – вместе с царскими вратами и диаконскими дверями; в эту цену включено и выполнение стоящего отдельно ростового образа Богоматери «Боголюбской». Каркасом для иконостаса послужили фермы, установленные в процессе строительства храма. Имея в сельском храме дорогие иконы и утварь, надо содержать охрану. Поэтому мы решили обустроить все скромно, чтобы нечего было взять. У нас нет даже решеток на окнах, потому что они вызывают мысль: «А что за этими решетками спрятано?»
– Одна из немногих писаных икон в храме – «небо» в своде купола…
– Купол храма вместе с образом Спасителя, а также нитридтитановые главку и крест, выполнила компания «Грант» из Волгодонска. Кровлю сложили мы сами – из металлочерепицы, вырубленной из толстой оцинкованной стали бельгийского производства с защитным покрытием. Гарантия на металл составляет двадцать лет. Кровлю сделали голубую, в соответствии с посвящением храма Пресвятой Богородице. Фермы – из клееного бруса, ширина пролета – восемь метров.
– Какой оказалась стоимость возведения храма вместе с материалами?
– В итоге храм – включая стоимость сруба, отделки, внутреннего убранства, обошелся нам в три с половиной миллиона рублей (я перевожу в денежный эквивалент и те материалы, которые были нам пожертвованы). Строительство шло два года, с конца 2011, не прекращаясь – возможно, в этом скрыт один из секретов его экономичности: остановки в стройке требуют дополнительных вложений при ее восстановлении. Службы в новом храме начались через восемь месяцев после начала возведения.
– На стройплощадке трудились рабочие из местных жителей?
– Да, максимум – три человека. Иногда присоединялся к ним и я: например, пришлось побыть кровельщиком. Мы не знали, сколько завтра будет денег; строили, стараясь предаваться воле Божией. Здание получилось, может быть, не совсем отвечающим канонам архитектуры, но функциональным: теплым, не душным, не тесным. Начиная восстанавливать храм, я мало что понимал в этой сфере, но пришлось разбираться. Например, как сделать барабан, чтобы он точно подошел к параметрам кровли? Это достаточно сложно. В Костроме нашлась фирма, где с помощью станков с цифровым управлением строят дома из бруса. На таком станке и сделали барабан для нашего храма. Это позволило максимально точно попасть в размер.
– Как устроено отопление?
– Отопление у нас двойное: печь и пиролизный котел. Топим дровами – газа в деревне нет, и не предвидится, а привозить уголь дорого. На отопление храма и двухэтажного церковного дома уходит около одного лесовоза дров в год – это мало. Для сравнения, чтобы отапливать старый деревенский дом, тоже требуется целый лесовоз. Достигается это благодаря хорошей теплоизоляции и качественному пиролизному котлу.
– Как храм утеплен?
– Изначально сруб был достаточно холодным. Мы обложили его арбалитовыми блоками – они имеют в составе 90 % дерева и 10 % цемента, не гниют и, в отличие от газобетонных блоков, не боятся колебаний фундамента. Из таких блоков мы полностью построили церковный дом с колокольней. И храм, и приходской дом обили деревом, окрасив его в белый цвет.
– Почему колокольня пристроена не к храму, а к приходскому дому?
– Храм стоит на кладбище, в окружении высоких деревьев, которые «глушат» звук. А приходской дом – у дороги, так что звон колоколов свободно разносится по окрестностям.
– Собрать деньги на звонницу было непросто?
– В процессе строительства колокольни средства у нас закончились. Мы стали собирать пожертвования по принципу «имя на колокол» по аналогии с именными кирпичами. Понятно, что подарить целый колокол могут немногие, а вот внести некую сумму с тем, чтобы их имя было запечатлено на металле, захотели и местные жители, и москвичи. В Москве брали по 2000 рублей за имя, в деревне – тысячу. Необходимую сумму собрали за месяц. Писали имена на колоколах с помощью лазерной гравировки – в Костроме нашли соответствующую фирму. Тем же способом сделали и иконы на колоколах. Строительство колокольни, объединенной с приходским домом, оснащенным практически всеми городскими коммуникациями, вместе с колоколами, обошлось нам в 2 миллиона рублей.
– Вспоминается рассказ о том, как мудрые архиереи в старину проверяли благополучие прихода: осматривали алтарь и …туалет.
– По состоянию двух этих помещений оценивали отношение настоятеля к Богу и к людям. При храме мы обустроили довольно много сооружений: это часовня в честь Боголюбской иконы Божией Матери, детская площадка, гараж, два сарая, два колодца, туалет, забор длиной триста метров и др. Все эти объекты вместе обошлись около 1 200 000 рублей. Чтобы деревянный забор простоял дольше, мы сделали на нем крышу, которая защищает его от влаги. Карусель и качели изготовил местный житель – талантливый сварщик, детский домик сделали своими силами, горку приобрели бельгийскую. Стоит сказать и об освещении. Мы использовали светодиодные лампы – это очень экономично. Для примера, ночная подсветка всей церковной территории и часовни потребляет всего 60 Вт – как одна лампа накаливания.
– В чем секрет успеха строительства?
– Это было чудо Божие, совершающееся в немощи человеческой.
– А что бы Вы посоветовали священникам, оказавшимся в подобной ситуации?
– Не унывать. Делать. И Господь все устроит. Этот совет основан на реальном опыте. У нас не было никаких условий, чтобы построить храм. Местные жители обижались, что из села перевели предыдущего священника, некоторые распускали слухи, что я виноват в пожаре, слали жалобы архиерею... Но Господь все управил.
– В деревне очень трудно собрать народ в храм – даже на службу, не говоря уж о каких-то еще мероприятиях...
– Поэтому в основном катехизаторская деятельность проводится во время богослужения. Произношу по две проповеди за службу, после запричастного стиха читаются поучения из книг. Все таинства совершаю с пояснениями. В притворе храма и в часовне в свободном доступе лежат листки с катехизаторскими наставлениями по разным вопросам: о богослужении, Таинствах, семейной жизни, против суеверий, пьянства, о молитве, терпении скорбей и т. п. – всего до сорока вариантов. Для прихожан открыта библиотека.
– Сложно выживать сельскому приходу?
– В среднем за церковный ящик приносят около 25 тысяч. Плюс редкие требы, помощь знакомых из Москвы. Деревня постепенно угасает. Нет поддержки от государства: все «оптимизируется», то есть сокращается: медицина, образование. Сельская местность возрождается там, где у людей, простых или сущих во власти, есть желание ее возрождать. Временами я чувствую себя странно: храм обустраивается – а вокруг все рушится. У нас не было ресурсов – но мы работали, молились и с Божией помощью построили церковь. Если бы нашлись те, кто так же стремился бы привести в порядок деревню, колхоз, школу – у них бы все получилось. Раньше селения развивались вокруг храмов. Сегодня в заброшенных или полупустых селах стоят церкви, – зачастую огромные, – которые когда-то были построены местными жителями, не закрывались даже в советское время, но остались без прихожан в наши дни.
В завершение скажу, что мы с радостью приглашаем всех желающих посетить наш храм в качестве паломников, а батюшек и церковных строителей приглашаем к обмену опытом.
*** *** ***
В жизни прихода много непривычных для жителей большого города, но весьма располагающих черточек. На клиросе поют от одного до пяти человек – местные жительницы. Помогает читать и тринадцатилетняя Дуняша – дочка отца Алексия. Службу совершают знаменным распевом, петь учились по крюкам, – даже «многая лета» поют не на привычном нам бодром мажоре, а протяжно и неторопливо. Прихожан не много – и для них в храме стоят аналои с богослужебными книгами: можно следить за службой. После Литургии – общая трапеза. А вот – объявление у свечного ящика: «Крещение и венчание – бесплатно, обязательно предварительное собеседованиеоглашениеисповедь. Отпевание и требы на дому – добровольное пожертвование». Таинства, совершаемые в храме действительно бесплатны – таков обычай Успенского прихода, основанный на Священном Писании.
*** *** ***
Место, где стоит храм Успения, – не простое
Бывший келейный корпус Боголюбской обители своими масштабами свидетельствует о том, каким был монастырь, возникший в дремучих лесах и менее чем за сто лет сделавшийся самой крупной женской обителью Костромской губернии. Монастырь на месте нынешнего села Рубцово возвели в 1862 году, иждивением купца Поленова, – а Успенский храм построили как кладбищенскую церковь обители. В советское время монастырь закрыли, на его месте разместился доминтернат для людей с хроническими заболеваниями психики, и лишь скромная кладбищенская церковь действует по сей день.
*** *** ***
Маргарита Валерьевна Маслова, прихожанка Успенского храма рассказывает: «Дядя моего отца, отец Павел Маслов, был диаконом здесь, в Богоявленском монастыре.
Когда-то здесь, при монастыре жило духовенство. В тридцатые годы обитель разогнали, и монахини расселились по округе. Нас воспитывала одна из этих монахинь, баба Дуня. Малограмотная – а выучила детей грамоте. Учила так: «Вот, ворота – это буква П. А вот, – поставила меня на подоконник, – месяц – это С»…
Церковь эта – единственный храм в районе, который не закрывался. У нас всегда был народ: люди шли молиться и останавливались в нашем доме. Ночевали не только на кроватях, но и на полу, под столом… Шли пешком – автобусного движения не было. И до, и после войны. А сейчас в деревне народу мало.
Служба у нас прекрасная. Батюшка серьезный, хороший – на своем месте. Все богослужения совершает прекрасно. Строго спрашивает с нас, грешных. А многие хотят так: поел, покурил – и пошел причащаться. Конечно, наш батюшка будет против этого. А какой хозяйственник! Из ничего сделал конфетку. Мы в такой глуши живем... А какую библиотеку сделал! И цветники! Тепло в храме! Только молись! Дай Бог ему здоровья! Ему еще надо районом руководить. Или колхозом».
У входа на территорию храма стоит часовня, которая так и зовет зайти в нее
Построили ее в прошлом году, из пожертвованного одной костромской фирмой кирпича. Часовня открытая, там всегда можно взять и поставить свечку, оставить записку и положить пожертвование на свое усмотрение. Иконы, находящиеся внутри и снаружи часовни, выполнены в технике горячей деколи на керамограните. Гарантия от выцветания – 50 лет. Изображение нельзя повредить: оно не снимается даже напильником. Плитки с иконами сделали частью облицовки часовни – это оправданно, поскольку их не придется менять в ближайшие годы. Окна пластиковые, украшены витражами, выполненными в технике УФпечати: изображение нанесено на пленку и наклеено на стекло.
*** *** ***
Почему одни храмы возрождаются, а другие остаются стоять разрушенными?
Нам неведомы пути Промысла Божия. Быть может, храм восстанавливается по молитвам тех, кто когдато служил в нем, или тех, кто погребен близ него… А может быть – лишь Господу известно, что в этой маленькой церквушке окрепнет душой человек, которому суждено свершить великие дела на благо Родине и всему миру… Или – здесь просто спасется душа, которая иначе погибла бы , а ведь известно, что в мире нет ничего дороже души человека. Если храм восстает из пепла – значит, это угодно Богу и имеет значение в судьбах людей.
Каждый погост, кладбище – это целый «город мертвых», тайны которого неведомы нам, живущим. Кто лежит под крестами и памятниками? Где ныне пребывают души этих людей? «Не стоит село без праведника».
Отец Алексий старается сохранить память о тех, кто погребен близ его храма. О земном пути усопших повествуют устанавливаемые им на крестах таблички. Вот – раба Божия Анна, много лет, не боясь гонений, трудившаяся при храмах и наконец упокоившаяся на сельском погосте. Промыслительно, что дом, в котором она прожила тридцать лет, приход выкупил после пожара храма (сама р.Б. Анна к тому времени уже пребывала на покое в семье родственницы) – и полтора года в нем совершались богослужения. На кладбище села Рубцово погребены и монахини Боголюбской обители – в том числе и те из них, что пережили закрытие монастыря, но остались близ его стен. Особо почитаем крест на могиле игумении монастыря. Господь явил чудо, сохранив его, когда менее чем в полуметре бушевало пламя пожара, от которого плавился металл – а деревянный голубец даже не закоптился. Есть на кладбище и памятник, свидетельствующий о трагической истории. Пожилая раба Божия Елизавета пропала без вести – и лишь по ее отшествии в иной мир внук, много лет разыскивавший бабушку, узнал, что она закончила свои дни в психоневрологическом диспансере села Рубцово. В память о ней и обо всех скончавшихся насельниках интерната он поставил крест из черного камня…
Алина Сергейчук