Как создается подлинное произведение церковного ювелирного искусства? Может ли форма нательного креста быть разработана на компьютере, без участия художника? Каковы причины и пути выхода из мирового финансового кризиса? Эти и многие другие вопросы затронул в беседе с нашим корреспондентом известный православный ювелир Юрий Анатольевич Федоров, постоянный автор нашего журнала.
— Юрий Анатольевич, вопрос Вам, как руководителю ювелирного предприятия и церковному художнику: как удается сочетать такие противоречивые вещи?
— Если ответить кратко, то деятельность руководителя и художника сочетаются «неслитно и нераздельно». Руководство мастерской и предпринимательская деятельность являются прямым продолжением служения художника. А противоречия возникают в нашем мирском сознании. Они даже полезны тем, что заставляют нас подниматься на более высокий духовный уровень, изменять сознание, и тогда всё встает на свои места. Кстати, принцип антиномии широко используется в Евангелии, а также в православном богословии и в церковном искусстве для возвышения человека «от дольнего к горнему». А ещё, в этой связи, можно вспомнить слова Христа «отдавайте Богу Богово, а кесарю — кесарево».
— Злободневный вопрос: Ваше отношение к экономическому кризису?
— Слава Богу, многие уже знают, что в переводе с греческого слово «кризис» означает «суд». Суд Божий, наступивший по нашим грехам. Главное — осознать эти грехи и измениться, тогда все разрешится.
— К произведениям церковного искусства должны быть самые высокие требования?
— Церковь вообще должна быть образцом — «иконой» общества, чтобы было на что ориентироваться. Но, к сожалению, наша земная Церковь подвержена тем болезням, которые вносим в нее мы, и образ этот затенен. Мы никогда не добьемся идеала, но должен быть четкий вектор, направление в сторону Бога. И чем дальше мы идем этим путем — тем больше видим свои недостатки. Есть люди с какими-то гигантскими проектами, которые стремятся построить самый большой храм, написать самую большую икону… — А зачем? Если это все — внешнее, то это — вавилонская башня. Должна быть духовная наполненность. Все, что мы создаем –плоды, рождаемые нашей душой. Сначала надо взрастить душу — иначе и плоды трудов будут «пустые».
— Но, если говорить о церковном ювелирном искусстве — отличит ли обычный человек крестик, сделанный с глубоким знанием церковной истории, символики, с молитвой — от иного?
— В прошлом выпуске «Церковного ювелира» мы уже затрагивали вопрос о понятии символа, о его восприятии и познании через символ. Я говорил, что современная гуманитарная культура построена на рациональном, интеллектуальном познании. Показательно, что латинское слово «интеллектус», определяющее рациональное познание, этимологически связано с принципом «разделения», «расчленения». В сакральных обществах, в том числе, и в христианском, познание символично. «Симболон» в переводе с греческого означает «соединение», «слияние». Примечательно, что антонимом этого слова является другое греческое слово «диаболос». Если вдуматься — все настолько откровенно! Символическое познание происходит через соединение. Символ несет в себе энергию первообраза. Все богословие, богослужение символично. А сегодня символ обычно понимается как знак, аллегория. Она может быть сложной, предполагать определенный интеллектуальный уровень… Символ же не требует интеллекта — он требует любви. И на Руси, в Православии это остается, но — как некий рудимент. У людей есть тяга к иконам… Но сегодня очень много симуляторов — «пустышек», механически наштампованных. Человек хватается за них и, не находя в них ничего для своей души, устает искать. Символы Господа, Его Честные Иконы и Крест, должны помогать человеку возвести ум и душу к Первообразу — Богу — и этим способствовать его духовному очищению, возвышению. Настоящие произведения церковного искусства оживляюще воздействуют на любого человека, конечно, если он стремится к Богу.
— Но как благодать Божия нисходит на произведения церковного художника? Разве тут можно вывести какое-то правило?
— Конечно, нет. Благодать приходит свыше. Но Господь дает ее, когда у нас есть открытое сердце, любовь. Если есть любовь — то и остальные слова: свобода, вера обретают смысл. А без нее — все превращается в фикцию. Сегодня созданием крестов, икон нередко занимаются люди, которым все равно, что выпускать — лишь бы заработать. Но еще в конце XIX века было постановление Священного Синода, запрещающее производство и продажу лицами нехристианского вероисповедания предметов чествования христиан. По этому постановлению видно, что данное явление существовало еще тогда, но с ним боролись. Я категорически не могу принять бесконтрольного возрастания удельного веса технологий, особенно — компьютерных, в создании икон, крестов. Человек уже не участвует в этом процессе — а значит, и Бог отходит… Это противоречит основным канонам. В Церкви очень важен человеческий фактор — тот, который в современном цивилизационном процессе стремятся свести к нулю. И понятно почему: люди становятся все более грешными, они не самокритичны, не видят своих ошибок, неправоты. Поэтому их и стараются убрать из производства. Но в результате, удаляя человека, мы отгораживаемся не только от его греховности, но и от Господа, Который дарует Свою благодать душам обращающихся к Нему людей.
— А как создание креста, образка происходит на Вашем предприятии?
— Каждую модель я сам вырезаю вручную в натуральную величину. Больше всего времени занимает разработка, подготовка, осмысление — особенно, когда дело касается крестов. Я изучаю литературу, занимаюсь ставрографией. И никогда не делаю того, чего не понимаю. Если я начинаю чувствовать, понимать какую-то древнюю форму — стараюсь воплотить ее. Могу «вынашивать» крест лет пять. Стремлюсь делать то, что может быть полезно и понятно современному человеку. Конечно, без субъективного фактора здесь не обходится — сужу по себе, как современный православный человек.
— В Мастерских Юрия Федорова трудятся только верующие люди?
— Я отношусь к православным людям с большим доверием, нежели к остальным. Потому что, если человек действительно православный — у него верные принципы, он правильно подходит к любому делу. От тех, кто работает в мастерских, в значительной мере зависит результат труда. Своей любовью или нелюбовью каждый сотрудник может сделать вещь лучше или хуже. Мы выпускаем немного изделий, не расширяем предприятие, потому что я считаю себя обязанным контролировать все производство и работать с людьми. А это очень тяжело: когда к человеку подходишь с открытым сердцем, он раскрывает душу навстречу и… выносит оттуда огромное количество проблем. Поэтому мы делаем столько, сколько можем, не отступая от своих принципов. У нас есть сотрудники разной степени воцерковленности, хотя — все крещеные. Конечно, я не занимаюсь контролем их духовной жизни. Главный вопрос, который я задаю при приеме на работу: «а любишь ли ты?» Если человек любит дело, которым хочет заниматься — он придет к Богу.
— Мы с Вами говорили о том, что от состояния души мастера зависит духовная наполненность его изделий. Но кресты в Церкви освящаются — восполняет ли это недочеты, допущенные при их создании?
— В древности ни иконы, ни кресты не освящали — и это понятно. Прп. Исаак Сирин писал о том, что, как только мы изготавливаем из какого-либо материала крест, или начертываем его где-то — он тотчас облекается в силу Божию, как Ковчег Завета и даже более того. В те времена мышление было символично, поэтому и главенствовал такой подход. При этом, к изготовлению священных предметов предъявлялись жесткие требования: им, как правило, занимались монахи, и сама работа воспринималась как священнодействие. Обряд освящения появился лишь в XVII в., он впервые приводится в требнике Петра Могилы. В его введении была логика: вещи к тому времени стали менее духовными, поэтому и начали обращаться ко Господу, чтобы Он восполнил недостающее. Но из-за этого произошло разделение: если раньше служение церковного художника было священнодействием, то теперь от него стало требоваться лишь искусство, которое затем превратилось в ремесло, а потом — и в промышленность. А духовная составляющая стала вноситься отдельно — церковным освящением. Я не противник освящения. То, что появляется в Церкви, всегда является потребностью — но потребность эта может возникнуть по нашим грехам. Христос всегда снисходит к нашей немощи, мы же должны идти к Нему навстречу, а не оправдывать свои грехи.
— Как церковное искусство видоизменялось в дальнейшем?
— Итак, в XVII столетии произошло разделение священного искусства на искусство и священнодействие. В начале ХХ в. спрос на иконы был столь велик, что палехский иконописец писал по сто (!!!) образов в день, понятно какого они были качества. В результате, Священный Синод своим указом закрыл палехские мастерские и разрешил фабричный выпуск икон полиграфическим способом и тиснением на жести (известные иконы Богарда и Жако). Часто лицензии предоставлялись инославным фирмам. Тогда началось тиражирование. И логика в этом была: иконы печатали с хороших образцов, а кто стоит у типографского станка сделалось не важно — ведь потом все будет освящено. С этим решением полемизировал знаменитый художник Васнецов, который писал о том, что в качестве исключения — в больнице, на фронте — могут быть и печатные иконы. Но если пользоваться такой логикой, можно придти к тому, чтобы и в храме поставить граммофон с записью идеальной Литургии, где все будет выверено до буквы… И вот тут становится уже страшновато. Сегодня мы наблюдаем третий этап «развития» церковного искусства, возможно — завершающий, когда уже и образцы для воспроизводства создаются с помощью компьютерных технологий. И действительно, если от иконы требуется только формальный набор внешних признаков, то с этим гораздо лучше и быстрее справится компьютер. Поэтому значительную часть производимых сегодня крестиков и образов нельзя назвать подлинными произведениями церковного искусства. Это понятно: невозможно после такого огромного периода упадка: и советские годы, да и революция тоже не на пустом месте возникла, — чтобы после этого вдруг резко начался расцвет, и все мы стали глубоко духовными. Купола позолотить мы можем, а души… У многих художников есть такое мнение: это я делаю для души, а то — ради денег. Это — порочный путь. Любая вещь, которую ты делаешь только ради денег, кривя совестью, убивает часть твоей души.
— Подлинное церковное искусство — это всегда высокий профессионализм?
— Мне приходилось бывать в Черногории, где много пещерных монастырей. В один из них мы приехали поздно вечером. Нам открыли храм. Я зажег лампадки и имел счастье просто побыть там, помолиться наедине. Эту церковь расписывал монах, основатель обители, который не был живописцем. Он подвизался в каком-то монастыре, затем по велению ангела, явившегося ему, пришел в это место, сам все построил и расписал. Получилась наивная, даже примитивная, «детская» живопись. Но силища — невероятная! Повторить это невозможно! Там есть любовь и вера… Древние кресты также очень просты. Но этой простоте мы не в силах подражать. Сегодня их сложно понять. Такие произведения требуют огромного творчества при восприятии, потому что дают лишь импульс и энергию Первообраза — дальше надо участвовать самому. Любое восприятие чего-либо, в том числе, и предметов церковного искусства — это творчество, как является творчеством и участие в богослужении. Когда я говорю о творчестве, то подразумеваю, что Творец — один Господь, а мы открываем Ему свое сердце и вместе с Ним участвуем в этом процессе.
— И всегда ли можно четко сказать, каким может быть нательный крест, а каким — нет? Например, перламутровый крестик без распятия, привезенный со Святой земли? Или крест простой четырехконечной формы, усыпанный драгоценными камнями?
— Все мы очень разные, поэтому и форм креста существует великое множество. Важен минимальный набор внешней символики и соответствия церковным правилам — но, как я уже говорил, самое важное, чтобы присутствовал Дух. Если человек съездил на Святую Землю, для него привезенный оттуда крест — это благословение, и, если он подвигает своего владельца к духовной жизни — то приносит ему пользу, освящение. Нельзя полностью отрицать и крестика с драгоценными камнями. Крест может быть золотым и усеянным бриллиантами, а может — соединением двух прутиков, перевязанных ниточками. Важно, чтобы он славил Господа, а не нашу гордыню. Ведь мы должны поклоняться образу Честного Животворящего Креста, сделанному из любого материала, почитая не металл или дерево, а символ Христа. Конечно, в случае золота с бриллиантами это сделать сложнее.
— Драгоценные камни в нательном кресте — уместны?
— Символика камней — это отдельная тема для разговора. Основное символическое значение камень получает, когда рассматривается как элемент постройки, воздвигающейся по Божественному плану — храма Божия, а в широком смысле — Церкви Христовой. В этом случае камень воспринимается как аналог человеческой личности, как элемент сообщества — Церкви. Это аналогия отражена в русском языке, где слово «церковь» обозначает и храм, и сообщество христиан. Недаром у апостола Петра встречается понятие «живые камни», относимое ко всем верным. Эта идея Церкви была прекрасно выражена в древнем ювелирном искусстве. Изделие, как правило, имело простую каноническую форму. Камни, входящие в него, не гранились, а сохраняли свою разнообразную природную форму, говоря о свободе личности. Их обработка сводилась лишь к полировке, чтобы снять корку и впустить в свет. Здесь мы тоже видим символику — так и душа, очищаясь от всего наносного, греховного, впускает в себя Божественный свет. Но «личность» камней не меняли, их не стандартизировали. Получалось, что камни в изделии — разного цвета, непохожей формы, с различными кастами, но в целом все это — в удивительной гармонии! Как такое возможно? То же мы видим и в византийском искусстве в целом. На первый взгляд — эклектика, смешение культур самых разных народов запада и востока. Но все объединено православным духом. И получается гармоничное целое. Древние изделия раскрывают нам глубочайший смысл… Сегодняшние — тоже о многом говорят: сложные дизайнерские проекты, игра форм. Но это — лишь иллюзия свободы, т.к. проект часто требует абсолютной идентичности всех внешних параметров в используемых группах камней.
— А что Вы скажете о кольцах с молитвой — каков их символический, духовный смысл?
— Кольца с молитвой существовали с древних времен. Когда жизнь воспринималась как таинство, священнодействие — священные изображения и надписи присутствовали везде, в том числе — и на самых простых бытовых предметах. Я уже как-то приводил этот пример — удивительные светильники с образом Креста, несущие в себе символику преображения света тварного в Нетварный. Мир тоже призван к преображению — через человека. И, живя в Боге, христианин освящает этим все вокруг себя. Есть понятие «внутреннего священства». То есть, каждое дело мы должны совершать, как священнодействие, с Богом. Сказано же апостолом: «непрестанно молитесь». Когда вещь сделана достойно, с благоговением, и ее используют благочестиво, с памятью о Господе — все хорошо. Встречаясь с предметами быта наших предков, мы часто видим, что в них веры, Бога — больше, чем во многих современных иконах. Потому что там есть любовь, молитва. В древности иконы присутствовали в серьгах, браслетах. В Византии были удивительные свадебные пояса: с изображениями Христа, Божией Матери, с глубокой брачной символикой. Любой круг: кольцо, браслет, пояс — это глубокий символ. Тут присутствует тема союза, охраны, защиты.
— К сожалению, многие наши современники подходят к святыням упрощенно — как к амулетам, без обращенности к Богу, Который и есть наш единственный Помощник и Покровитель…
— Это очень важный момент: говоря о защите, мы часто уходим в магизм, в обереги: это — от того, то — от другого. Но христианин, чем больше пребывает в Боге, — тем надежнее защищен. Максимальная защита — это святость. Все, что этому способствует, помогает нам. Если предметы со священными изображениями помогают нам соединиться с Богом — они нас оберегают. Сама вещь не защищает. Кольца, браслеты с молитвами были всегда, важно — как человек их носит: как святыню или как амулет, либо веяние моды. К слову, где действительно недопустимо изображение икон — так это на упаковке: фантиках, коробках, этикетках бутылок — вот что должно быть строго запрещено! Самый лучший ответ на вопрос о том, что соответствует церковному духу, а что — нет, дал апостол Павел: «все мне дозволительно, но не все полезно». Причем, это еще и очень индивидуально: «что русскому хорошо — немцу смерть», что для одного святость — другому грех. Очень важно изучать традиции — не формально копировать их, а понимать. Традиция — это форма, созидаемая духом, дорабатываемая, совершенствуемая веками… Важно знать, чувствовать, какой дух живёт в форме, наполняет ее.
Беседовала Алина Сергейчук, 2009 г.
«Мастерские Юрия Фёдорова» www.fedorov.ru