Собор Рождества Богородицы в Рождественском монастыре г. Москвы
Наши предки, носители традиционного христианского мироощущения, воспринимали жизнь в полноте. До XVIII столетия для русского человека не было «церковного» и «светского»: бытие освящалось верой и молитвой, а то, что не соответствовало этому воспринималось как греховное, недолжное. Точно так же отсутствовало и разделение на военное и штатское.
Стрельцы в мирное время вели хозяйство. Монастыри представляли собой одновременно тихие обители и мощные крепости, на стенах которых можно было расставить пушки и дать достойный отпор противнику. Иноки, в обычное время стремившиеся к молитвенному уединению, в час испытаний открывали ворота обителей для мирян и помогали укрыться за высокими монастырскими стенами всем, без различия пола, возраста и достатка. Даже отдельно стоящие храмы рассматривались как оборонительные сооружения: при необходимости в них запирались от врагов мирные жители. Как здесь не вспомнить Ветхозаветное повествование о возведении храма евреями, возвратившимися из плена: в одной руке они держали меч, чтобы обороняться
от возможных нападений, а другой строили. Видимо, так же приходилось действовать и нашим предкам.
Едва ли не большинство значимых старинных храмов были построены в благодарность Творцу за помощь в одолении супостатов, а возводя святыни, русичи не считали зазорным просчитывать удобство их расположения с точки зрения воинской дислокации. За примерами не стоит ходить далеко: Сретенский монастырь Москвы посвящен вовсе не Сретению Господню, как можно было бы подумать, а встрече Владимирской иконы Божией Матери, которая была принесена из Владимира в 1395 году, когда Первопрестольной и всей Руси угрожали полчища Тамерлана. Как мы знаем, Пречистая
не посрамила веры христиан: Она лично явилась «Железному хромцу», и так устрашила его, что тот увел свои войска, даже не вступив в сражение.
На месте слезного моления москвичей перед чудотворным образом был построен храм, а затем и обитель, которая вскоре украсилась толстыми
каменными стенами – вовсе не для одной красоты.
Сретенский собор Сретенского монастыря
Московские монастыри представляли собой оборонительный пояс столицы: Сретенский, Новоспасский, Рождественский, Донской... Оборона Троице-Сергиевой Лавры от польско-литовских войск в Смутное время вошла в анналы отечественной истории. Не менее драматичные события разыгрывались в Пафнутиевом-Боровском монастыре, где князь Михаил Волконский до последнего отбивался от супостатов у самой раки преподобного и был зарублен.
Но возвратимся к Владимирской иконе, к самому началу ее истории на Руси. В 1155 г. эта святыня была перенесена из Киева благоверным князем Андреем Боголюбским. Лошади встали, как вкопанные, в 10 километрах от Владимира, и в их непонятном упрямстве благочестивый князь увидел волю Божию и остановился на привал. Ночью ему явилась Царица Небесная и повелела поставить древний образ во Владимире.
На месте, где было явлено чудо, князь основал Боголюбово – свою резиденцию, которая одновременно была сильным воинским форпостом близ
города Владимира и судоходной артерии – реки Клязьмы, и духовным центром с несколькими храмами. Ее название, изначально звучавшее как Боголюбый, то есть любимый Богом город, указывало на главную ценность основателя: стремление к пребыванию в любви Божией. В километре от Боголюбова, у слияния Клязьмы и Нерли, князь возвел самый известный из построенных им храмов – церковь Покрова на Нерли. Она стала памятником сыну князя Андрея Изяславу, погибшему во время похода против булгар.
Празднуя Покров, вспомним, что он появился в церковном календаре по воле, как сказали бы сегодня, светского политического деятеля. В Древней Руси это никого не удивляло, поскольку князья были искренне верующими людьми, а в их действиях видели Промысл Божий. В соответствии с этим посвящения едва ли не большинства старинных храмов свидетельствуют об их связи с ратными событиями. Множество храмов и монастырей в честь
Рождества Пресвятой Богородицы, построенные в XIV столетии, – память о Куликовской битве. Современный человек может запутаться, сопоставляя даты, но если учесть, что разница между юлианским и григорианским календарями с течением столетий увеличивается, получается, что сражение на поле между Доном и Непрядвой совершилось как раз в день Рождения Пречистой Девы.
Георгиевские, Димитриевские церкви – выражение молитвы о заступничестве воинам-великомученикам Георгию Победоносцу и Димитрию Солунскому. Даже святитель Николай – во время своей земной жизни мирный священнослужитель, обрел облик Николы Можайского с храмом в одной руке и мечом в другой. А благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, отдавшие жизни, не пожелав вступить в военный конфликт с убийцей-братом, перейдя в Горний мир, стали помощниками в битвах родного народа против иноземных захватчиков: летописи свидетельствуют, что они являлись русским воинам и перед Ледовым побоищем, и перед Куликовской битвой.
Единство восприятия разных сторон жизни позволяло гармонично сочетать служения, которые сегодня могут показаться противоположными: воинское и монашеское. Знаменитый богатырь Илья Муромец в конце жизни принял постриг в Киево-Печерской Лавре. Преподобный Сергий Радонежский не усомнился отпустить на бой уже постриженных монахов – Александра Пересвета и Андрея Ослябю, и смерть на поле брани вменилась им в мученичество
за Святую Русь. Их мощи почивают в храме Рождества Богоматери в Старом Симонове, возведенном в память о Куликовской битве. Наконец, князя Александра Невского именуют то благоверным, то преподобным и в соответствии с этим изображают на иконах: иногда в воинском плаще, иногда – в схиме. Образ этого святого стал соединяющим звеном между до- и постпетровской Россией: император-преобразователь считал себя продолжателем дела Александра Невского. Он перенес его мощи в свою новую столицу, посвятил ему ее главный монастырь. Эта идеология была продолжена и последователями Петра Великого. Образ Александра Невского был ключевым в осмыслении воинской истории России. Петр I считал себя продолжателем дела этого святого князя, защитника Отечества и мудрого дипломата. В XIX столетии в честь него называли сыновей в царских семьях, благодаря чему мы знаем трех императоров, носивших имя Александр. Храмы в честь благоверного Александра Невского строились в России на протяжении всего XVIII и XIX веков. Продолжением этой традиции стало художественное решение Главного воинского храма России, глава которого выполнена в форме шлема св. Александра Невского.
Марина Клочкова